Исповедник Максим

(ок. 580 — 662 гг.) византийский богослов, монах, игумен

• Любовь к Богу (…) не терпит ненависти к человеку.
  
  
• Удобнее грешить мыслью, нежели делом.
  
  
• Не примеряй себя к слабейшим из людей, а лучше расширяй себя в меру заповеди о любви. Примеряясь к людям, впадешь в пропасть высокомерия; а расширяя себя в меру любви, достигнешь высоты смиренномудрия.
  
  
• Тот любит всех человеков, кто не любит ничего человеческого.
  
  
• Тщеславию монаха свойственно тщеславиться добродетелью.
  
  
• Если злопамятствуешь на кого, молись о нем.
  
  
• Отрекшийся от вещей мирских, как то: жены, имения и проч., соделал монахом человека внешнего, а еще не внутреннего (…). Внешнего человека легко сделать монахом, (…) но не мал подвиг сделать монахом внутреннего человека.
  
  
• Писание не отнимает у нас ничего, данного нам от Бога для употребления, но обуздывает неумеренность и исправляет безрассудность. То есть оно не запрещает ни есть, ни рождать детей, ни иметь деньги и правильно их расходовать; но запрещает чревоугодничать, прелюбодействовать и проч. Не запрещает даже и думать об этом, но запрещает думать страстно.
  
  
• Старайся, сколько можешь, любить всякого человека. Если же (…) не можешь, то по крайней мере не ненавидь никого.
  
  
• Всякого человека любить должно, упование же возлагать на одного Бога.
  
  
• Други Христовы всех любят искренно, но не всеми бывают любимы.
  
  
• Надо не хулить верования других людей, а утверждать собственное, и не писать против веры или исповедания, кажущихся нехорошими, но — в защиту истины.
  
  
• Почему Бог не сделал нас такими, чтобы мы, даже если бы захотели, не могли согрешить? Это (…) не что иное, как сказать: почему Он не сделал нас безумными и бессловесными? Ибо привести нас к добродетели принудительно — значит не оставить нам самим по себе никакой самостоятельности и не позволить нашему естеству быть разумным, т. е. иметь разумную душу. Ведь отними у нас свободу воли, и мы уже не образ Божий, и не словесная и разумная душа, и наша природа воистину растлится, перестав быть тем, чем ей надлежит быть.